Пару недель назад в комментариях к двум постам Георгия Попова (1, 2) случилась длинная дискуссия о майндфулнес, в которой участвовали также я и Виктор Ширяев. По итогам Виктор вынес из комментариев свои рассуждения и написал программную статью. Я решила, что мой взгляд на ситуацию тоже может быть полезен, и собрала свой текст.

NB: Я не буддист, не буддолог, не преподаватель майндфулнес, не занимаюсь ни терапией, ни трансформацией взрослых, не обучаю духовным практикам и никого не исцеляю. В прошлом я 4 года преподавала майндфулнес, училась, в том числе, и у Вити на первом потоке инструкторов в Москва, и с этого лета переставала преподавать. Я не знаю, нужно ли практике майндфулнес вернуться к своим корням, не имею представления о том, как правильно «духовно развиваться», и нужно ли вообще, я просто хочу обратить внимание на некоторые несоответствия и внутренние теневые конфликты системы для полноты картины. Полагаю, что моё мнение может быть ценным именно потому, что я не только практиковала, но и преподавала, пусть и не очень долго. Ответов, как правильно, у меня нет, сразу скажу.

Итак. Началось с того, что Георгий опубликовал свой перевод критической статьи «Медитация утратила свои буддийские корни, и, возможно, это не принесёт вам пользы», в котором слово mindfulness он сознательно перевёл, как «памятование», чтобы указать на существующий казус: слово mindfulness, изначально являющееся переводом буддистского sati (памятование) вместе с выходом медитации в большой свет (во многом, благодаря стараниям Джона Кабат-Зинна) полностью этот аспект утратило и в русском языке переводится как осознанность или внимательность.

Казус становится даже более смешным, если обратиться, по примеру Георгия, к Mindfulness-based cognitive therapy (MBCT) и Mindfulness-based stress reduction (MBSR): MBSR основывалась на буддийском mindfulness (Джон Кабат-Зинн, будучи буддистом, сделал попытку вычленить из традиции нечто своё, при этом «памятование» отбросил), а вот MBCT и все, что было после Джона — основывалось на другом mindfulness — кабат-зинновском.

Далее само слово mindfulness стало использоваться уже самостоятельно и без отсылки к буддизму. Хотя в рекламных проспектах по-прежнему часто говорится о буддийской мудрости, очищенной от религиозной составляющей, никто из преподавателей не использует в отношении своей работы понятие «mindfulness-based». Следом и другие методы медитации стали выводиться «в свет» по мере распространения буддизма на Западе, и так мы обрели некое пространство медитативных методов, метко обозначенное Витей как «Дикий Запад», и к «mindfulness-based» Кабат-Зинна уже имеющее слабое отношение: по факту многие преподаватели тянут в свою практику всё, что им попадается, в том числе методы, вышедшие из эзотерических школ.

Вы следите за моими руками? Сначала был mindfulness как перевод sati, потом появились mindfulness-based методы, благодаря Джону Кабат-Зинну и компании, далее -based было отброшено, и практика стала обозначаться просто как майндфулнес, и далее под этим понятием стали объединять любые медитативные «несветские методы».

При этом им всем удобно находиться под общим зонтиком майндфулнес, поскольку понятие довольно широко распространено, «практика осознанности» на слуху и многими воспринимается лояльно вне зависимости от религиозной принадлежности: кто же не хочет быть сознательным, внимательным и присутствующим. Обычно зонтиком пользуются чтобы спрятаться от дождя. А если говорить о зонтике, как о каком-то понятии то им обычно пользуются для того чтобы почувствовать большую поддержку и опору и чтобы было легче говорить с другими людьми о своей деятельности. Но судя по нарастающей критике, этот «зонтик» порядочно прохудился, причём во многом, из-за самих преподавателей: притянутые за уши исследования, невысокий уровень обучения инструкторов в мире, реклама (уже в прошлом, но тем не менее) практики как полезной всем и снижающей стресс.

В своей статье Виктор отталкивается от двух предпосылок:

1. Нет никакого определённого майндфулнес, мы создаём его совместно прямо сейчас, поэтому каждый может понимать под ним то, что хочет: «Могу дистанцироваться от буддизма, могу сближаться. Могу дистанцироваться от Кабат-Зинна. Могу продвигать только снижение стресса, могу — достижение просветления».
2. Развитие майндфулнес как эволюционной ветви буддизма повторяет то, как это происходило в традиционных школах: элементы практики отбрасывались и добавлялись в соответствии со взглядами мастеров, и в этом трансформационном процессе невозможно было избежать перегибов и искажений, что приводило к болезням и смертям практиков. Поэтому сравнивая майндфулнес с традиционным буддизмом, некорректно вставить ему в вину травматичность и называть «искалеченным», ведь «внутри самого буддизма десятки раз представители одного течения называли другие течения искалеченными, искажающими изначальное учение».

По-моему одно с другим связано.

На мой взгляд, говорить, что нет никакого майндфулнес — бессознательная уловка. Действительно, как и подтверждает сам Виктор, на сегодняшний день «майндфулнес — это не пойми что, не признающее своих корней и на основе вкусовщины выбирающее, что включать, а что отбрасывать», а «большинство инструкторов майндфулнес сейчас либо не основываются ни на чём, просто обучая техникам концентрации и снижения стресса, либо являются де-факто буддистами, либо (открыто или неосознанно) опираются на материализм и нейроредукционизм». Каждый делает, что хочет, и как понимает. Я и сама так делала, не скрою, предлагая некую авторскую версию.

По сути предлагаемая версия ближе к т.н. Pragmatic Dharma — внебуддийским подходам к медитации, направленным на достижение просветления. Однако, в массовом сознании существует определённый феномен майндфулнес, взращенный основателями mindfulness-based практик, и редкий человек понимает под этим небезопасные эксперименты над своей психикой с неясным результатом и готов к тому, что у него «крыша поедет» на ровном месте, и вместо радости и благополучия в жизни станет ещё больше стресса. Не учитывать это и говорить «а у меня другой майндфулнес» некорректно.

Размышляя обо всем, я вспомнила классификацию практик, предложенную Ричардом Дэвидсоном и Дэниэлом Гоулманом, которые стояли у истоков mindfulness-based практик. Цитирую по книге «Изменённые черты характера».

«Таким образом, существует два пути — глубинный и широкий. Их часто путают, несмотря на огромные различия.

Мы считаем, что глубинный путь представлен двумя уровнями. На первом практика дана в своей чистой форме, как, например, в древней традиции буддизма тхеравады, практикуемой в Юго-Восточной Азии, или у тибетских йогинов (рассмотрим их подробнее в главе 11 «Мозг йогина»). Мы называем этот наиболее интенсивный тип практики уровнем 1. На уровне 2 данные традиции перестают быть частью целостного образа жизни, например монахов или йогинов, и адаптируются в более понятные формы для жителей Запада. На уровне 2 медитация приобретает формы, исключающие те части изначальной азиатской традиции, которые могли бы затруднить межкультурное восприятие. [Вот здесь у нас и находится Pragmatic Dharma, на мой взгляд]

Далее идут широкие подходы. На уровне 3 те же практики медитации лишаются своего духовного контекста и распространяются еще шире, как, например, в практике снижения стресса на основе внимательности (Mindfulness - Based Stress Reduction, MBSR). Этот метод был разработан нашим хорошим другом Джоном Кабат-Зинном и теперь используется в тысячах клиник и медицинских центров. [А вот здесь mindfulness-based практики, ставшие майндфулнес]

К широким подходам также относится трансцендентальная медитация (ТМ), которая предлагает классические мантры на санскрите современному миру в простом и удобном формате. [Тут даже не знаю, что сказать, но меня этот пункт удивил]

Еще более широкие доступные формы медитации уровня 4 вынужденно являются упрощенными, чтобы ими пользовалось множество людей. В качестве примеров этого уровня — современная мода на «внимательность за рабочим столом» или приложения для минутной медитации». [Здесь мой интерес вызывает определение «вынужденно упрощённые» – вынужденно, чтобы принести миру больше добра, чтобы все прикоснулись к буддизму или для чего?]»

Итак, по мере эволюции практика mindfulness, у которой изначально не было задачи приводить людей к пробуждению, вроде как вышла из широкого пути (здесь вспоминается эпизод про «широкий путь» из Писания) и притекла в глубинный. Изначально вся логика строилась вокруг well-being и терапевтических эффектов. А теперь преподаватели говорят: да вообще нет никаких гарантий, это всё эксперимент.

На мой взгляд, практика 4 уровня — этот тот самый McMindfulness, в лучшем случае — дорогая пустышка, «воздух». Такое восприятие доступно и знакомо каждому, и каждый может самостоятельно к нему прийти. В то время, как практика 2 уровня — это эксперимент, психотехники с неизвестным для конкретной психики результатом.

Следующее, что я вспомнила — классификацию сфер применения практики внимательности, которую мы обсуждали на инструкторской программе, где я училась.

Представьте себе шкалу, разделённую на три части: терапия, well-being или практики благополучия и духовную практику. Разбираясь с границами своей компетентности, мы очертили их четко по области well-being: в духовность мы не лезем, будучи непробуждёнными «инструкторами», а терапия как область работы предназначена для профессиональных психотерапевтов. Но существует ли это область, в действительности? Давайте попробуем разобраться.

Что сейчас очевидно, и с чем, кажется, согласны большинство преподавателей:

Не существует никакой «светской медитации»: эти же самые методы использовались для достижения пробуждения в буддийских школах, и то, что называется «светским», является чаще всего набором решений человека или группы людей относительно того, что убирать и добавлять. Вопрос, зачем оно убирается или добавляется, для меня открыт. Практика неотделима от воззрения, и оторвать методы от учения, не искалечив её, могут только очень и очень опытные люди (и даже в этом я немного сомневаюсь), которых не очень много среди современных инструкторов в силу устройства образовательной системы. Буддийская медитация была изначально задумана как средство глубинного (и зачастую болезненного) самоисследования и обнаружения себя как непрерывного неумирающего сознания, и хотя адепты mindfulness упирают на возможные побочные эффекты (меньше стресса, больше благополучия), это не избавляет от других эффектов, которые могут включать в себя преждевременную и неприятную встречу с непрожитым материалом. Среди задач духовных практик никогда не было создание безопасной среды и избавление от стресса, и под «избавлением от страданий» имеется в виду совсем не то, что может подумать измученный современный человек. Здесь никаких гарантий, нет безопасности, и каждый человек отвечает сам за себя. Практика — это эксперимент, и он требует наличия опытного, человечного и глубокого наставника. Об этом же пишут Анастасия Гостева и Антон Маторин. Это же очевидно, могут воскликнуть в этом месте некоторые! Как вы думаете, многие ли новички в майндфулнес отдают себе в этом отчёт? Большинство практикующих майндфулнес как практику благополучия и думать не думают об экспериментах.

Конечно, майндфулнес предлагает лёгкий вход в практику. На мой взгляд, сравнение с буддизмом (в буддизме тоже много искажений и искалеченных судеб) не вполне уместно: монах, приходящий в монастырь, и обыватель, приходящий на класс, имеют разные цели. Да, монах сам не всегда понимает, на что именно он идёт, но порог входа здесь намного выше, в то время как mindfulness всё ещё, уж простите, в массах позиционируется как практика для всех.

У большинства практик нет никакой научно-обоснованной пользы, и рядом с новостями о том, как практика помогает сконцентрироваться или успокоиться, стоят исследования о том, что практика, наоборот, приводит к повышению кортизола, а также к психотическим эпизодам (в зависимости от количества практики). На данный момент мы имеем пару десятков тысяч исследований. Что же исследовалось и научно обосновывалось? Очевидно, на примере конкретных практик с конкретными инструкциями и преподавателями исследовался определённый узкий аспект влияния на состояние человека. Может ли другой преподаватель как-то применить это к себе? Только если он преподаёт именно это и точно таким же образом. При этом состояние преподавателя и состав группы имеют такое влияние, как сами инструкции. Наибольшее количество исследований было проведено по методам MBSR, которые имеют строгие протоколы. Комментировать их качество не берусь. При этом, обратите внимание, как удобно: новые попытки исследований как бы добавляются в существующую общую копилочку подтверждений эффективности майндфулнес вообще, и таким образом можно аргументировать перед слушателями пользу подхода майндфулнес в целом, а потом предложить им те практики, какие хочешь, в соответствии с правилами «Дикого Запада» (если вы так не делаете, и всегда даёте только те практики, в научной пользе которых вы уверены, не принимайте на свой счёт).

И здесь проявляется очередной конфликт: на мой взгляд, мы имеем дело или с научно-обоснованным подходом, либо с Диким Западом. Какие могут быть научные обоснования всего подхода в хаосе, если каждый делает то, что хочет? И если подход научно обоснован, то что именно он обосновывает, пользу или что-то другое здесь имеется в виду? С наличием большого количества негативных эффектов, кажется, никто не спорит.

Вернёмся к классификации сфер применения практики внимательности.

Итак, в терапию новоиспечённые инструктора не должны лезть, на место духовных наставников претендовать тоже, им остаётся сфера well-being. Но как она может существовать, если никакой «светской медитации» не существует, и как им определить границы своей компетентности в отсутствии большого опыта? Я уже давно поняла, что сферы well-being в области майндфулнес по факту нет: люди, в основном, приходят или решать психологические проблемы, или убегать от них. Те, кто интересуется духовным развитием, чаще ищут традиционных наставников. Что же, может быть, есть какие-то более мягкие/светские методы, которые могут вести новички? Но так методы в традиции те же самые, «светские» школы используют технологии духовных традиций. Ещё один неразрешимый вопрос?

Если медитация майндфулнес или практика внимательности — светская практика, обладающая научно-обоснованной пользой и полезная каждому, тогда её широкое распространение имеет смысл, как и обучение инструкторов практики внимательности, и можно брать в программы людей без большого опыта и через год выпускать их в мир. Если же светской медитации нет, и современный майндфулнес представляет собой практику второго, глубинного пути, тогда можем ли мы вообще использовать понятие «инструктор» и выпускать их на профессиональный путь? Может ли человек спустя год обучения преподавать несветские, экспериментальные психотехники без очевидного результата и гарантий безопасности, ведь априори такой вне-конфессиональный подход требует большого опыта и знаний? Каким образом измерить компетентность такого человека?

Образование в сфере mindfulness быстрое, и российские программы в самом начале выделялись в лучшую сторону на фоне западных. На первом потоке MMIT (Mindfulness Meditation Instructors Training) в Москве среди требований были 2 года личной практики и 1 длительный ритрит, в то время как западные тренеры требуют, в среднем, полгода личной практики. В этом году Mindspot снизил требования: для первого уровня тренинга нужно 6 месяцев регулярной практики. Но если мы соглашаемся, что майндфулнес — это не светская практика уровня модных приложений, тогда, на мой взгляд, планки критериев как поступления, так и завершения должны быть повышены.

Скажу ещё немного о себе. Я практиковала с 2014 года, а преподавала с 2017 по 2020. Моя личная практика никогда не была светской, меня не интересовало избавление от стресса и развитие благополучия. В целом, большую часть моей практики можно обозначить понятием «духовное избегание». Я видела в практике огромное благо и майндфулнес, как и многие преподаватели, рассматривала как лёгкую точку входа. С одной стороны, я хотела распространять методы, с другой — использовала преподавание как способ углубить свою личную практику: обучение и тренировка становятся тогда частью профессионального развития, и проще выделить для них больше времени. Есть такое правило: если обучаешь людей какому-либо инструменту, практикуй его сам. Моя личная практика изменилась, и я теперь вижу ни возможности, ни необходимости в преподавании в принципе.

Я мало знаю случаев, когда человек пережил бы ретравматизацию или пришёл в состояние ещё большего стресса после моих занятий. Может быть, в силу моей осторожности или потому что ученики просто не делились переживаниями.

Если честно, в начале своего пути преподавания я была не очень осторожна. У меня с 2015 года была поддержка терапевта, я занималась телесными практиками. Возможно, поэтому я сама пережила не так уж много негатива. Если среди читателей были те, кто в результате моих занятий пережил сильный стресс, негативные переживания, ухудшение состояния, я искренне прошу у вас прощения. Напишите мне об этом, если захотите. Ответственность никогда не бывает только на учителе/терапевте или студенте, мы делим её между собой. Поэтому я несу свою половину ответственности за каждый негативный случай.

На мой взгляд, единственный выход в текущей ситуации — честно говорить об исследовательской работе и экспериментах с сознанием: мы не знаем точно, как и что работает, и как сработает для вас, вы берёте на себя полную ответственность за свою психику. Когда люди, желая чуть большего благополучия, невольно оказываются участниками эксперимента, это не вполне честно. Я за ясную подачу концепции, отражающую истинное содержание. Следующее, что важно — пересмотреть подход к обучению в этой сфере, создать чёткие границы для практики. Я думаю, что точные понятия важны в коммуникации: профессиональное сообщество (чтобы можно было договориться), обучающие программы (чтобы было ясно, чему учимся), просветительская деятельность (чтобы людям было понятно, о чем речь, куда они идут). И тогда «Дикий Запад» станет немного культурнее.

П.С. После публикации статьи в комментариях к посту в Facebook образовалось интересное обсуждение, Виктор Ширяев написал ответный текст, а Ольга Катушкина записала с Виктором видеоинтервью.